Доброе сердце
(быль)

Сижу я как-то на своей даче и думу думаю неторопливую. За окном ненастный и мелкий осенний дождь, а у меня тепло и уютно. Через открытую дверь кухни видно, как в камине потрескивают  березовые дровишки.  Лес стоит черный, сырой, кружится воронье. Лениво засосал мокрым ротиком вторую ледяную рюмку калужской "Ржаной" из литрового фуфыря, быстренько закусил соленой капусткой, черным хлебом. Дорога между дачами пустая и одинокая.

    Вдруг вижу - вдалеке что-то чернеет, приближаясь к моей калитке - конечно же, Черныш - собака нашего сторожа. Шерсть короткая, ушки висят, и ноги кривые-кривые, как антикварные стулья в Эрмитаже. Злобные желтые глазки искоса осматривают мой дом и улавливая мой взгляд из мутного окна, с тоской и надеждой смотрят на меня. Надо сказать, что Черныш собака особенная, этакая страдальческая и полная безнадега, как многое в диком и непонятном русском характере.

    Деньги на еду животному сторож хронически пропивает, кидается в белой горячке в нее кирпичами и поленьями- а Черныш все-равно сидит у него под бытовкой, тихо воя от боли и зализывая раны.Летом -то прокормиться можно - кото кость даст. Кто хлеба или скисших щей. Летом бока Черныша несколько округляются, желтые маленькие (почти как прибалтийские бусы из янтаря) глазки пытаются выдавить из себя нечто-похожее на доброту (все-равно не получается). Однажды после хорошего застолья я переименовал его в Мазута, и собака охотно откликается, если позвать и дать колбасы, животное битое и не очень-то охотно верит человеку.

    А сейчас осень, Черныш начинает тощать не по дням, а по часам, сторожа все нет и нет (жрет дешевую дегунинскую водку в соседней деревеньке). Разъехались и дачники. Тут я неожиданно вспомнил, что у меня в холодильнике лежат вчерашние котлеты (целых 22 штуки!) Дай, думаю, доброе дело сделаю. Вышел. Слегка пошатывася, на крыльцо, под ледяной до серый дождик. Кричу: "Мазут, мазут" Поставил перед кривуном целую миску котлет. Обалделый Мазут сначала не поверил своим глазкам - то на меня смотрит, то на котлеты. Думал, что мираж какой-то, утопия, вроде РТГ.
 
    Или, думал, как жрать начнет, я в него кирпичом кину. Потом опасливо, как боеголовку, взял первую котлету, вторую, начал давиться, чавкать, все убыстряя темп. Я не поверил своим глазам - через минут десять все исчезло, живот у Мазута провалился куда-то к земле, он начал отходить, шатаясь, как пьяный, от калитки, пытаясь ровно стоять на своих кривых лапах. Я понял, что он попросту осоловел от жратвы.

Черная шкурка Мазута-Черныша уползала все дальше,пока не исчезла под плакучей ивой. "Все-таки сделал я доброе дело " - подумал я, умилившись. "Лишь бы собака еду не срыгнула, а то пропадет".

 оглавление